САД СХОДЯЩИХСЯ ТРОПОК

Посвящается
Ольге Яковлевне Бараш

Иссякла свобода верлибра,
И яблоко с древа упало
К ногам любимой.
Впёкся в него румянец.

Гнутся деревья под ветром,
Как арфы,
Роняя с ветвей
Грустный пурпур вечерней зари.

Это кружево листьев
На чёрной земле –
Траур и скорбь.

Звук, пролившийся,
Длится дождливой сонатой –
Осень. Птичий клин...

Осень. Птичий клин
Уносит на крыльях тепло,
Окликая леса и поля
Жалобой, ранящей душу.

Тают сумерки
В красной долине,
Где в гроздьях созрел виноград,
Словно пламя рассвета.

Янтарное солнце,
Как косточка персика,
Вышло из мякоти леса.

Уплывают купцы-облака,
И стынет река в берегах,
Как клинок под сердцем.

Как клинок под сердцем,
Дремлет ручей
Под тоненькой корочкой льда.
Сосны в фиолетовых сутанах,

Подобно епископам,
Служат заупокойную мессу.
В пшеничных сугробах,
Как будто в жёлтых ларях,

Скрыты Святые Дары.
Лес –
Стеклянный готический храм,

Словно Светлое Сердце Бога.
Облаков сладкий ладан
Тает в вечернем небе.

Тает в вечернем небе
Солнечный шар,
Как золотая повозка,
Везущая брёвна коричневых облаков.

Колосится несжатое поле,
Как лира,
Струн которой перстами
Касается ветер.

В охру дороги
Вечер-художник
Врезал синие тени.

И серый туман, как паук,
Растянул свою сетку
В янтарных лесах.

В янтарных лесах
Веет ветер-шлифовщик.
В листьях прозрачно-янтарных
Можно увидеть прожилки,

Словно тайные тропы,
Овраги с ключами,
Озёра, где дремлют на дне
Усатые рыбы-философы.

Но редко случается ветру,
Берущему в руки зелёные листья,
Как тихую радость,

Открыть в янтаре паука.
В ожерельях янтарной листвы
Тонут жалобы стылых ручьёв.

Тонут жалобы стылых ручьёв,
Словно звон колокольный.
Купол церкви –
Птенец,

Проклюнувший скорлупу.
И солнце заботливо греет его,
Лаская крылами,
Как мать.

Вечер крылатый –
Отец, принёсший в лесное гнездо
Сладкие звёзды –

Небесную манну.
И от радости у птенца
В клетке рёбер скачет сердце.

В клетке рёбер скачет сердце,
Как мячик пурпурной луны
Среди стынущих звёзд.
Небо – младенец,

Дремлющий в люльке
У вечности.
И ветер качает её,
Навевая волшебные сны.

Тихо плещут крылами
У детской кроватки
Хрустальные ангелы.

Ветер гладит рукой голову облака,
И рыжие кудри его шелестят,
Как белка по хворосту.

Как белка по хворосту,
Быстро время бежит.
Лес, подобно крупицам
В песочных часах,

Тает в колбе тумана.
О, как тихо
Струится музыка
Жизни!

Время уходит из нас,
Словно шелест жёлтой листвы,
Наполняя любовью

Полое сердце леса.
Так души уходят из тела
Вслед за осенью.

Вслед за осенью
В город приходит зима
В шубе, прошитой пухом снежинок.
Липкий снег одевает деревья

Мехом пушистым
И лепит на стёклах
Паучьи узоры.
Как ледяной дворец,

Сквозь снежную сеть паутины
Синеет стеклянный вокзал –
Временный дом

Паучихи-зимы.
Но тает хрустальный дворец, и с весною
В парки вступают гитары.

В парки вступают гитары,
Как юные феи.
Веет ветер весенний,
Трогая пальцами звонкие струны.

Брызнули
Зелени свежей побеги,
Растаяв в солнечных пятнах.
С плеч классических муз

Спадают воздушные шали
На лёгких качелях.
Головы женщин

Увиты венками из белых цветов.
Но день догорел,
Тронув сердце аккордами грусти.

Тронув сердце аккордами грусти,
Ушли музыканты со сцены.
В красном зале погасли огни.
Лес пюпитров свободно вздохнул,

Как готический храм
После длительной мессы.
Сцена – алтарь,
На котором лежит

Раскрытая библия партитуры.
Мрак из зала
Обнял её мглистым кольцом.

На алтаре оплыли
В подсвечниках свечи, как будто
Солнце-сердце склонилось к закату.

Солнце-сердце склонилось к закату,
Маня последней надеждой
Сражённого Зигфрида.
Кровь струится из раны,

Как в небе
Порфира заката.
Ветер по небу
Гонит огромные тучи –

Мысли героя.
Стёкла солнца разбились,
И мрак ударил героя в лицо

Холодом вечности.
Солнечный бог умирает,
Но прозревает истину золотую.

Но прозревает истину золотую
Безумье.
Кисть Ван Гога
Раскрасила «Звёздную ночь»,

Как вселенную,
Вихрем горячих мазков.
В пляске взлетают вороны
Над хлебным полем.

Четыре подсолнуха –
Колесница, грозящая испепелить
Вечера впалые щёки.

Ветер плугом взрыхляет холодные волны,
Как мысли, покуда не дремлет
Моря лиловый мозг.

Моря лиловый мозг
Бодрствует вечно,
Неся на пергаментный берег
Гекзаметры –

Борозды волн.
Ластик солнца стирает
Строки Гомера –
Ослепшую пену прибоя.

Но чистая длительность песни
Льётся в душу
Сладчайшим напевом,

Как эхо –
Чурляна, Чурлёнис, чурлён...
Иссякла свобода верлибра.

Моря лиловый мозг,
Очи карих озёр,
Зелёное сердце леса,
Чёрные волосы туч,

Серебристые руки рек,
Ноги жёлтых пустынь
По своему подобию
Создал Господь.

Прекрасна Земля-человек –
Изумление в движении
Рук и ног.

Перелётные птицы над морем –
Мысли, отточенные,
Как сапфир.

Как сапфир,
Голубой цветок неба,
Сосущий глаза,
Чарует планету.

Округлая синева –
Прозрачный эфир,
Где летают эльфы и феи,
Пьющие золото солнца.

Солнце –
Янтарный нектар,
Растопивший чашечку грусти.

В жаркой пустыне
Отрада сапфирного озера
Дремлет в золотистой оправе.

Дремлет в золотистой оправе,
Как в ножнах,
Жало клинка.
Служа украшением,

Древний клинок
Помнит крепкую руку подземного тролля,
Закалившего лезвие стали
Для битв.

Рукоятка клинка сверкает рубинами –
Зёрнами злого граната,
Созревшего в горной долине.

И солнце рассветное лезвием дня
Протыкает ночную кольчугу
Залива.

Залива
Пурпурный рассвет –
Это час созерцателя.
Лучезарный Георгий

Окунает в горло дракона –
Чернильницу ночи –

Стальное перо.
Кольца мрака литые,

Подобно хвосту,
Извиваются под копытом коня.
Смертный прах

Роют крылья дракона.
И обжигает поверженный мрак
Ветер холодный.

Ветер холодный,
Как бык,
Роет пену вскипающих волн
Красным плугом заката.

Тянутся борозды –
Строки любви,
Словно вспаханный чернозём
Черносливовых волн.

Море –
Страница,
Изрытая бисером слов.

Облака-корабли тают в небе вечернем,
И ветер матросам
Пену чаек бросает в глаза.

Пену чаек бросает в глаза
Шум прибоя,
Рокочущий в горле у моря,
Как свист разрываемой марли.

Ты сегодня ко мне не пришла,
И сердце от горя
Рвётся кусками
Синего звона.

Солнца огнистое колесо
Катится мерно к закату,
Оставляя на солнечных часах

Тени пирующих грифов.
Знаю: завтра мы улыбнёмся с тобой
Восходящему солнцу.

Восходящему солнцу
Птицы поют на латыни
Рассветные гимны.
Млея на солнце,

Грезят чашечки
Хрупких цветов.
Тлеет рассвет,
Как бумага –

Свиток моего сердца.
Ты не пришла...
Но радостью дышит душа.

Гряду облаков
Ветер гонит, рассеяв,
Как мысли.

Как мысли,
Ветер с древа
Срывает листы.
Круглятся пурпурно

Плоды на ветвях,
Полные грусти
И длительной тяжести.
Серебрится ручей,

Как змея,
Сбросившая пятнистую кожу ночи.
Облаков золотистое стадо

Пасётся на небе,
Медленным шагом идя
К горизонту.

К горизонту
Ушла последняя электричка,
Оставив на рельсах
Чуть синеватый след.

Но восхищается
Звёздным небом
Душа.
Небо –

Фарфоровая чашка
С выщербленным краем
Луны.

Возле леса дремлет пшеничное поле.
С него, как одеяло,
Сползает саван тумана.

Сползает саван тумана
С реки. В воде,
Словно в зеркале,
Отражаются яркие звёзды.

Ночь с любовью глядит
На скошенный луг.
В саду дремлют розы,
Чаруя мглу своим ароматом.

Изумруды жуков
Сыплются с неба,
Как угли с жаровни.

И дышит прозрачная
Кожа воздуха,
Как тонкая плёнка.

Как тонкая плёнка,
Растаял закат.
Звёзды –
Скрипки,

Поющие гимны к ночи.
Звёзды –
Гранёные зеркала,
Заслонённые пурпуром туч.

Виолончели древних дубов
Скрипят на ветру.
Бурые травы пригнулись к земле.

Ветер в небе рассеял
Холодные тучи,
Обнажив амальгаму гранёного мозга.

Обнажив амальгаму гранёного мозга
Ветром от туч,
Звёзды сверкнули зрачками
Зеркал

И привели в восхищенье
Философа.
О, как божественна крутизна
Кёнигсбергского

Неба!
Мера! Закон!
Море и небо!

Море в себя поглотило ослепшие звёзды –
Поток красоты.
И море, вздыхая, странницы-тучки...

И море, вздыхая, странницы-тучки,
Как паруса кораблей,
Поглотило в зеркальное лоно.
Подводные рифы –

Грифы гитар,
Заострённые рифмы,
Очаровавшие древнего грека.
Мишени мальстремов

И мели
Отметил на карте
Погибший поэт.

Но море, грозя, до сих пор
Облака – паруса кораблей –
Отражает, плывущие в небе.

Отражает плывущие в небе
Жёлтые луны
Озёрная гладь.
Светлогорское Тихое озеро –

Место нашей случайной встречи.
С уст слетело признанье,
И лопнул во мгле, как поцелуй,
Розовый нежный бутон.

Беседа –
Беседка,
Увитая лавром.

Но это признанье хранит до сих пор
Воздух ночи, словно
Моря лиловый мозг.

Отражает плывущие в небе
Огни светляков
Неба зеркальная твердь.
В комнате тают на блюде

Румяные персики,
Льющие в душу
Сладкую длительность грусти.
Луна за окном

Опьяняет светом и тенью
Квадраты паркета.
Маятник тихо стучит,

Приближая рассвет.
В небе гаснут
Вечерние звёзды.

Вечерние звёзды –
Булавки и иглы,
Проткнувшие небо,
Как бархатную подушечку.

Луна –
Золотой напёрсток
На пальце у ночи.
Ночь вышивает на пяльцах

Цветные узоры –
Деревья, стог сена
И розы.

Во мгле
Серебрится
Река.

Река –
Серебристый клинок,
Рвущий в гневе
Кольчугу камней.

Войско леса
Грозится проткнуть
Золотыми верхушками пик
Латы заката.

Пшеничное поле,
Как стройная рать,
Угрожает набегом,

Сверкая мечами колосьев.
Над лесом, рекою и полем
Вращается небо.

Вращается небо,
Как оркестровая яма.
Играют гобои.
Флейты-звёзды

Ревнуют луну,
Что бьёт в золотые тарелки.
Арфы
Гнутся к земле,

Как деревья,
Отрясая с ветвей
Мелодию грусти –

Листву.
И ветер в небе кружит,
Как диск старомодной пластинки.

Как диск старомодной пластинки,
Вращается вечно
Планета.
Звуки,

Превратившиеся в людей,
Несутся по кругу
В бешеном вихре
Танца.

Вращаются города,
Обновляя текучесть времени.
По виражам

Мчатся потоки машин,
И кружатся ночью и днём
Синие пики леса.

Синие пики леса –
Детский рисунок.
Солнце –
Жираф,

Погнавшийся за облаками
К горящему горизонту.
Сходит на землю тихая ночь,
Как пантера.

Луна, словно рыжая львица,
Настигла в прыжке
Звёздную зебру.

Кровь струится по шее у неба,
Как будто клыки
Проткнули порфиру заката.

Проткнули порфиру заката
Осенние звёзды.
Небо –
Чёрное поле,

Расчёсанное граблями звёзд.
Леса горделиво застыли в печали,
Сбросив кроны
С ветвей.

Промерзает дорога.
Скрипит коромысло
Над зевом колодца,

И мельница скрылась в тумане,
Вращая крылами,
Как тень уходящего лета.

Как тень уходящего лета,
Ветер треплет на древе
Последний зелёный листок.
Никнут травы к земле.

Шелестит камыш на болоте.
Кличет сыч,
Схоронившись в дупле,
Как тревожная флейта.

Лоб высокого неба
Закрыли пурпурные тучи.
И ветер,

Срывая остатки листвы,
Как табун вороных и рыжих коней, их
Гонит в осенний туман.

Гонит в осенний туман
По дороге крестьянин коня.
Вязнут спицы телеги
В расхлябанных колеях.

О, Россия,
Воспетая русским поэтом!
Пастельное небо,
Нависшее низко над полем,

Грустит,
Словно дева,
Пролившая слёзы любви

Над плащом жениха.
Но гонит коня по дороге в туман
Кривоногий крестьянин.

Кривоногий крестьянин
Бредёт одиноко по полю.
В синеву чернозёма
Вечер тихий впечатал

Зарю.
Легкий ветер
Крылами коснулся
Земли,

Навевая старинные сказки.
На высоком холме
Затонула в тумане деревня.

О, часы одинокие духа!
Тень по полю блуждает
Вола.

Вола
Одинокая тень
Появилась во сне
Созерцателя,

И с древа сорвался
Тронутый пурпуром
Лист.
В зеркале

Отразился зелёный веер,
Как раскрывшийся хвост павлина,
Клюющего золотые зёрна.

Сны, плывущие в небе,
Навеял
Ветер с Востока.

Ветер с Востока
Нагнал облака –
Красных драконов,
Проглотивших рассветное солнце.

Крылья мрака легли
На поля и деревни.
Заблудились в тумане
Колокола

Городов.
Толпы людские
Блуждают во мгле,

Как слепые.
Но тучи пурпурные ветер-воин
Хлещет магнитным бичом.

Хлещет магнитным бичом
Молния облака.
Дождь стучит по горбатым крышам,
Как дятлы в лесу.

Молния,
Cловно трамвай,
Взметнула с разбега
Зрачки на прохожих.

Город –
Море,
В котором плавают

Легчайшие парусники,
И тают в небе
Чудовища облаков.

Чудовища облаков –
Развалины древнего храма,
В котором живёт
Тайный дух,

Высекающий
Молнию-стих.
Ода «Бог»
Потрясла небосклон Геликона,

Как гром,
Прокатившийся в колеснице.
Стихло небо.

Зеркало-город
Развалины храма
Отражает, плывущие в небе.

Чудовища облаков
Низверглись в ущелье
И превратились в каменных демонов.
Как на картинах Врубеля,

Отразились в камнях
И в кристаллах цветов
Их изгнанье, полёт
И паденье.

Мозаичные капли росы,
Как алмазы,
Покрыли их твёрдые торсы

Вечной печалью.
С тех пор камни развалин
Дремлют в грозной обители Бога.

Дремлют в грозной обители Бога
Ангелы света –
Посланники неба.
В лоно своё,

Как лучи восходящего солнца,
Принимает их нежно
Земля.
Краской жёлтой окрашено поле.

Голубая река
Мерно течёт
В своих берегах.

Белизна облаков тает в небе.
И пурпур тихо струится
В осенних лесах.

В осенних лесах
Веет прозрачный ветер,
Обжигая ладони о пламя
Холодной листвы.

Как поцелуй ребёнка,
Звенит серебристый ручей.
Лист янтарный застрял в паутине.
О, как тихо уходит из леса душа,

Испаряясь в зеркальных озёрах!
Осень – чистая длительность грусти,
Перелившая в сердце поэта

Прозрачную истину.
Веет светлый осенний ветер.
По капищам каплет и капает дождь.

По капищам каплет и капает дождь.
Осень.
В саду
Тлеют красные кубики

Листьев,
Словно угли
В костре.
Вьётся синий дымок.

В небе
Ромбами льдинок
Ползут облака.

На ветке осеннего древа
Висит треугольная
Груша, желтея.

Груша, желтея,
Лежит на столе.
Сладко воздух прогнулся,
Как блюдо.

Воспоминание.
Клетка. Открытая дверца.
Канарейка –
Душа,

Вылетевшая на свободу.
Звенигородская
Скрылась в тумане

Земля.
Пустой монастырь Сторожевский
Стоит на земле.

Стоит на земле,
Как на панцире черепашьем,
Дом,
Полный звуков.

Играет на лире паук,
И звуки тают во мгле
Облаками.
Ставни тихонько скрипят на ветру.

Рдеют розы во мраке
Аккордами
Звёзд.

Лира-луна-черепаха
Стынет от холода
Как потрескавшаяся.

Как потрескавшаяся
Пустыня,
Спалённая зноем,
Жаждет воды

Земля.
Перед глазами
Встают сухие миражи,
Подобно глубоким озёрам.

Синевой
Манят колодцы.
Но из вёдер дырявых

Струится в ладони песок.
Вдали на закате виднеется
Пирамида.

Пирамида,
Как солнце,
Рассыпалась на закате
Треугольными глыбами ночи.

Шар шершавой луны
Прокатился в морскую долину,
Разбив на куски
Кегли –

Ртутные столбики звёзд.
Солнце под утро над морем
Буравит прогнувшийся мрак.

Волны стальные,
Как пехотинцев, в каре
Строит море.

Строит море
Волны в фаланги,
Двинувшиеся на берег.
Латы-гребни

Сверкают на солнце.
Катятся колесницы,
Как жёлтые розы
Молний.

Кроны леса –
Зелёные шлемы
Воинов.

Камни прибрежные –
Крепость
Из кубиков красных заката.

Из кубиков красных заката
День построил
Воздушный гараж,
Выкатив в небо

Лимузин
Лимонной луны.
Дорожными знаками звёзд
Отмечена в небе

Дорога.
Преградила дорогу
Туча-гора.

Но луна обогнула её,
Как будто
Вавилонскую башню.

Вавилонскую башню
Разрушило Слово.
Сквозь камни развалин
Пробилась трава.

Крупные камни
Долго обтачивал ветер
Крепким резцом
И превратил их

В прекрасный цветок.
Дождик прозрачный
Наполнил нектаром-росой

Чашу цветка.
И золотую пыльцу
Ветер-ребёнок бросает на камни.

Ветер-ребёнок бросает на камни
Золотые песчинки.
Мелкие камни,
Зарывшись в песок,

Похожи на паука.
Солнце
Греет его крестовидную
Спину.

Море ласково гладит на пляже
Его педипальпы,
В которых зажата

Янтарная муха.
И сверкают паучьи глаза –
Многогранники.

Многогранники,
Кубы, цилиндры, шары, пирамиды –
Геометрический рай
Пикассо.

Полотна,
Составленные из светящихся льдинок
И солнечных ромбов,
Режут пространство

В поисках вечного слова.
Пляжем пустынным проходит художник
И чертит на глянцевой коже песка

Тонким прутиком сетку узоров.
Но смывают их вечные
Волны катренов.

Волны катренов
Вздувает разгневанный ветер,
Одевая шёпотом пены
Хрупкие стены раковин.

Раковины
Внимают прибою,
Как ночь,
Приложившая к морю ухо.

Звонкими рифмами
Ранят звёзды
Луну-перепонку.

И ветер бросает в небо
Клочья пены –
Чудовища облаков.

Волны катренов –
Лёгкое бремя,
Несущее в душу покой.
Радость

Внимать их волшебным напевам.
Рифмы крыльями плещут,
Как чайки,
Ликуя под солнцем.

Солнце в зените.
Края облаков
Касаются нежно друг друга,

Как ангелы.
Волны-ветры
Гложут жёлтый полуденный остров.

Гложут жёлтый полуденный остров
Тени –
Солнечные чернила.
Тени –

Зелёные листья пальмы под солнцем.
Тяжким грузом
Свалился на землю кокос,
Треснув сладко,

Как в небе
Луна.
Остов острова гложет в тумане

Время,
Зеленью листьев тихо шурша,
Как ветер осенний, на древе.

Как ветер осенний на древе,
Над узкой мансардой
Повесило небо свой плащ.
Вечер.

Под яблоней
Грезит,
Свернувшись клубками,
Семейство ежей.

С веток тяжко спадают плоды.
В колючей ограде,
Как глаз заходящего солнца,

Застрял
Одиноко
Кленовый листок.

Кленовый листок –
Ладонь
Янтарного солнца.
Голубые прожилки –

Реки,
Продутые синью ветров.
Пальцы –
Долины,

Уходящие к горизонту с горами.
Растекается воздух,
Как время,

Пьющее тонкой соломинкой
Солнца смертельный нектар.
Умер Великий Пан.

Умер Великий Пан.
Умолкла в лесах
Его золотая свирель.
Нимфы,

Как листья,
Гонимые ветром,
Оставили нежные ложа –
Овраги.

Догорел
В сердце леса
Костёр.

С грустью пепел сердца
В ладони собрал
Велимир-словотворец.

Велимир-словотворец
Растаял кометой
В коричневых далях.
Звёздная пыль

Осела в лесу,
Тронув нежностью
Кроны деревьев.
Мысли –

Ручьи,
Текущие по оврагам
Серебряной трелью.

Голоса.
Жёлтый цветок
Вечным сном дремлет в тёмных руках.

Вечным сном дремлет в тёмных руках
У красавицы-ночи
Солнце-луна.
Солнце ночное –

Таинственный клад
Горных гномов,
Кующих ларцы и шкатулки,
Полные крупных алмазов.

В подземном туннеле,
Как в небе,
Катят гномы тележки,

В которых лежат изумруды, рубины, топазы.
Рельсы сверкающих звёзд –
Корневая сила земли.

Корневая сила земли
Ворочает мощно своей пятернёй
Приводные ремни –
Реки, колодцы, ручьи и озёра.

Реки –
Жилы, в которых течёт
Благородная кровь королей.
Колодцы –

Кельи монахов.
Ручьи –
Мысли поэтов.

Озёра –
Прекрасные нимфы.
Идёт мерцающий дождь.

Идёт мерцающий дождь
На сжатое поле.
Несжатая в поле полоска –
Строка.

Поле –
Жёлтый футляр
От синего леса,
Поющего,

Словно унылая скрипка.
Быстро трогают пальцы дождя
Серебристые струны.

На шпиль колокольни
Звонко
Небо упало.

Небо упало,
Как ангел, на Землю.
Шелестят по траве облака,
Как по грифу

Гитары.
Деревня –
Коричневая виолончель,
Скрытая облаками.

Озеро –
Чёрный рояль,
Одетый облаком смерти.

Солнце в гробу
Опустилось
В могилу чувств.

В могилу чувств,
Как ведро в колодец,
Упала со звоном
Любовь.

Коромысло скрипит на ветру.
Режет мельница крыльями воздух.
Сердце-колокол
Гулко стучит

В каменных рёбрах
Собора.
Тучи,

Гонимые ветром,
Несут
Страшную весть.

Страшную весть
Разбило,
Как мрак,
Восходящее солнце.

Юные нимфы
Вернулись в леса.
В обители муз
Зазвенели напевы ручьёв.

В поле с косами вышли крестьяне.
Птицы –
Вестницы Бога –

С собой принесли
Радость лета
На крыльях верлибра.

На крыльях верлибра
Ветер в душу навеял
Печаль.
Тает в небе

Золотистое облачко,
Словно почтовый голубь.
Море
На блюде лежит,

Как сиреневый торт,
Разрезанный белыми парусами.
Прибой,

Выпекающий волны,
Как вафли,
Катит на берег ветер.

Катит на берег ветер
По газону зелёного моря
Мяч от гольфа –
Луну.

Лунка –
Прогалина в кружеве пены.
Ночь,
Играя со временем в гольф,

Застыла на горизонте
После удара.
Мяч луны,

Описавший дугу,
Тронул
Волны катренов.

Катит на берег ветер
Волны –
Прибой отшумевшей листвы.
Мачта древа,

Как шпиль корабля,
Упрекает осеннее небо,
Сорвавшее листья с ветвей –
Паруса.

Ветер рвёт паруса
Белым зубом
На простыни волн.

И кружево листьев
Покрыло
Пену орнамента.

Пену орнамента
Лижет язык заката.
Лазурное море –
Мечеть.

Волны –
Молитвы,
Несомые ветром
В сердце Аллаха.

Флейты-наи,
Как тени,
Тают в лесу.

И по глади морской
Тихо скользит
Утлая лодка пера.

Утлая лодка пера
Ногтем солнца
Скользит по бумаге,
Как в море.

Амальгама –
Зеркальный пергамент.
Парок вдохновенья,
Застывая, как облако,

Отразился чалмой в синеве.
Катрен – за катреном.
К терцету – терцет.

Слово
Кружевом пены
Слепнет в волнах Корана.

Слепнет в волнах Корана
Глаз лазурного моря,
И паутина целует в глаза
Пришельца.

Клумба прикрылась
Цветочной чадрой,
Превратившись в орнамент,
В котором запутался

Шмель.
Резные узоры мечетей,
Как губка,

Впитали в себя
Сурик, кобальт и охру
Сквозь постоянство памяти.

Сквозь постоянство памяти
Тянутся тонкие нити
К картинам Дали.
Девушка, застывшая у окна,

Смотрит на море,
Где тонет белёсый парус.
Медленно солнце восходит.
Но снится ей сон,

Навеянный полётом пчелы.
Затонуло в тумане заката
Распятье Гала.

И душа испарилась из тела,
Оставив, как оболочки,
Растекающиеся циферблаты часов.

Растекающиеся циферблаты часов
Кисло-сладкими леденцами
Тают во рту у времени.
Стрелки режут язык,

Как длинные караваны,
Разошедшиеся в пустыне.
Небо –
Лазурное нёбо.

Беззубые дёсны
Засыпаны
Холмами песка.

Солнце с луною – глаза,
Что полдень и полночь
Являют собой.

Являют собой
Облака
Осенние мысли поэта,
Гонимые ветром.

Но прежде
Они отразятся
У Бога в глазах.
О, как тихо истает душа!

Истина –
Горное озеро,
В котором созрела мудрость веков.

О, облака,
Пьющие
Чистую длительность!

Чистую длительность,
Мёда струю,
Тёплое золото воздуха
Тянет медленно

Время-пчела.
Розоватые соты заката
Источают
Ночной аромат.

В небе
Жёлтым пятном
Растекается тихо луна.

Спит земля под покровом тумана.
В небе звёздном плывут
Ангелы как зеркала.

Ангелы, как зеркала,
Сохраняют тепло наших душ,
Уходящих из тела,
Как с листьев роса,

Как жар из жаровни,
Как жёлтая крона с ветвей,
Глядящая молча
В озёрную гладь.

Может быть,
Мы отражаемся в них,
Тихо тая, как вздохи

Возлюбленных женщин?
Наши мысли они,
Испаряясь, вбирают в себя.

Испаряясь, вбирают в себя
Облака
Шум зелёных лесов,
Синеву океанов,

Пурпур дремлющих гор,
Желтизну раскалённых пустынь
И снегов белизну.
Облаков разноцветные яства

Разносит на блюдах
Вечернее небо.
Разливает в бокалы вино

Заходящее солнце,
Иссушив
Наши души – поток красоты.

Наши души – поток красоты –
Растаяли в зеркале моря,
Умножив его красоту.
Солнце над морем –

Перевёрнутый
Восклицательный знак
Или свеча,
Окружённая мраком.

Колеблется в зеркале неба
Восклицательный пламень свечи,
Оставив на море дорожку.

Сладкий запах
Лимонных корок –
Зеркальная рябь заката.

Зеркальная рябь заката
Сверкает осколками луж,
Как браслет
На руке тротуара.

В одном из осколков
Остался промельк
Трамвая.
В другом

За оградой зоопарка –
Пятнистая шея
Жирафа.

В последнем –
Лоток, на котором лежат
Апельсины.

Апельсины
Раскатились по комнате,
Как бильярдные шары
По лузам,

И воздух сделался
Сладким,
Как будто в окно
Ударила кием

Гроза,
Прилетевшая с моря.
Потоп!

Море вошло сквозь окно.
Вечер. Тени
Качаются на волнах.

Качаются на волнах
Лодки, словно паучий
Наводный гамак.
Разноцветные рыбы-читатели

Ходят по дну,
Фосфоресцируя чешуёй.
Им грезится гуща
Планктона и криля,

Как райские сливки
В рыбацких сетях.
Они – фантазёры,

Попавшие в «Сети».
Кузмина-паука-рыболова-архаика
Катит на берег ветер.

Качаются на волнах
Отражения фонарей,
Глотающих угли ревности
К облакам и закату.

Мост над рекой –
Спичечный коробок,
По которому чиркнула
Фосфорная электричка.

Электричка – водяная змея.
Её золотистые окна на миг отразились,
Шурша по воде,

Как жёлтые пятна-узоры
Чешуйчатой кожи –
Поплавки пенопласта.

Поплавки пенопласта –
Цветные дорожки в бассейне.
Бассейн –
Море в миниатюре,

Где плавают на волнах
Красные и белые буи.
Девушки плавают лодками
И ныряют в волнах,

Словно чайки за рыбой.
Ударяются лодки-пловчихи
О берег бассейна руками.

И неводом ветхим
Прекрасных русалок
Тянет рыбак из воды.

Тянет рыбак из воды,
Словно кот из ведра,
Рыбку за рыбкой.
Как восемь копеек,

Сверкают
Кошачьи глаза
В темноте.
В каждой копейке,

Как в лунке, –
По рыбке.
Ночь –

Чёрная кошка,
Поймавшая
В чёрной сети луну.

В чёрной сети луну,
Как в авоське
Подарок
Ко дню Рождества,

Детям капризным
Принёс Дед Мороз
И повесил,
Как шар золотой,

На высокую ёлку.
Игрушка-луна
Озарила улыбкой

Детские лица,
Как в сказке,
Чтобы растопить ледники души.

Чтобы растопить ледники души,
Достаточно солнечной книги,
Развёрнутой в небе,
Как холст

С облаками.
Облака –
Это азбука Бога,
Раскрашенная Рембо.

Облака –
Палитра художника,
Рисующего солнечные акварели.

И чтобы вписать
В Божью книгу страницу,
Надо помериться кистью с солнцем.

Надо помериться кистью с солнцем,
Пока не померкнул день
И тень от крыльев ночных
Не легла на уста

Ханса Христьяна,
Как зеркальце смерти,
В котором растаял
Последний эльф.

О, мир,
Полный солнечных бабочек
И ночных мотыльков!

Солнце упало в простыни ночи.
Это не сказка,
Но тень безумья.

Но тень безумья
Легла на поэта,
И мир раскололся,
Пройдя через сердце,

Как трещина.
Слепнет туман
Во мглистых проходах
Огромного лабиринта

Хорхе Луиса.
О, сад расходящихся тропок!
Цитата –

Летучая мышь –
Повисла на дереве и
Накрыла крылом души половину.

Накрыла крылом души половину
Любовь,
Словно горлица.
О, как тихо осеннее небо!

В небе
Катятся жёлтые луны.
Сладко яблоки пахнут
В саду,

Как соната,
Полная нежности лунной
И грусти.

Звёзды в небе
Тускло мерцают.
О, как одиноко!

О, как одиноко
Сорвалась звезда,
Сверкнув красным оком
В зеркальной пустыне

Вечернего неба!
Звезда –
Чья-то душа,
Отлетевшая в мир теней.

Звёзды –
Чашки с какао,
Испаряющиеся в зеркалах.

Сердце-луна,
Как молот в кузнице звёзд,
Бьётся в груди.

Бьётся в груди
Каменной башни
Тяжкий маятник сердца.
Луна – циферблат,

Закрытый ресницами утра.
Открываются медленно
Ставни и дверцы в домах,
Как скрипичная музыка

В кукольном театре,
Где танцуют на нитках
Весёлые человечки.

Закрываются дверцы и ставни.
Игрушка-часы –
Городок забвения.

Городок забвения –
Сказочный остров,
Которого нет на карте.
Сон – это дверца

В подземный туннель,
Ведущий к причалу,
Где белый корабль
С алыми парусами

Встречает Ассоль.
Капитан – светлый ангел,
Берущий на борт

Одинокую душу.
Огни городов и земля
Тонут в море.

Тонут в море,
Как в колбе песочных часов,
Дни золотые –
Песчинки закатов,

Уносящих с собой
Тишь полей,
Грусть лесов,
Говор рек,

Облака,
Грёзы гор,
Городов

И людей.
Тает медленно время,
Как птичья стая.

Как птичья стая,
Держат к югу
Свой путь
Корабли –

Облака.
Словно скрипичный лес,
Скрипят на ветру
Одинокие мачты.

Листья янтарного леса,
Как скрипки,
Сосут синеву

Разлившихся звуков,
И ветры-поэты ласкают смычками
Трапеции парусов.

Трапеции парусов
Раздвигают сиреневый воздух,
Как ветки сирени.
Зернистое солнце –

Гранат,
Сочащийся соком
На серебряном блюде
Моря.

Рококо облаков
Треплет ветер,
Как будто причёски

Гуляющих в парке задумчивых дам.
Тени узеньких лодок
Качаются на волнах.

Трапеции парусов
Раскрылись, как роза.
Имя прекрасное дал ей
Умберто.

Роза мира –
Гармония
Духа и тела.
В пламя плоти,

Как будто в оправу,
Врезан разум холодного льда.
Роза – розетка небесного храма –

Источает душистый нектар –
Облака, которые
Ветер вздувает плакатом.

100

Ветер вздувает плакатом
Синие простыни волн,
Идущих на берег,
Как демонстранты.

Лес осенний
В жёлто-зелёном комбинезоне листвы
Застыл на пути их
Военным заслоном.

Солдаты-деревья стрельнули
Из грозных стволов коричневых ружей.
Взвился белый дымок.

Облака-баррикады
Окрасились кровью заката,
Как тоги.

101

Как тоги,
Лес сбросил осенние кроны.
По тропинке, усыпанной рыжей листвой,
Прошмыгнула плутовка-лиса.

В тени облетевшего дуба
Роет нору сердитый барсук.
Дятел в шапочке кардинала
Отслужил на сосне свою мессу,

Устроившись на ночлег.
Синие тени сырыми мазками
Легли на ручьи и овраги.

Лес осенний,
Как трубы органного зала,
Тонет в тумане.

102

Тонет в тумане,
Как утренний лес,
Родина Казановы.
Нежного города

Вечная женственность –
Каменная Мадонна –
Стоит по колени в воде
И держит над головой

Блюдо с фруктами –
Небо рассвета.
Зеркала в кипарисных рамах

Проснулись от тяжкого сна.
О, как тяжелы твои уборы,
Венеция!

103

Венеция –
Лес сплошных перекрытий.
В узком горле каналов
Скользят звуковые дорожки

Гондол,
Словно стройные голоса
Женского хора.
О, как бьётся в груди

Сердце города –
Рынок!
Но тени впечатали вечера грусть

В окна палаццо.
Тонет во мраке огней желтизна –
Каменная баранка.

104

Каменная баранка –
Последний подарок музы –
Осталась в руке у поэта.
О, горечь и сухость

Во рту!
Воспоминанья,
Как душный рассвет
Перед казнью,

Гложут мозг,
Воспалённый
Безумьем.

Смерть –
Сердцевина баранки.
О, муза!

105

О, муза,
Играющая в классики
С Кортасаром!
Дюймовочка с крыльями мотылька!

След твой потерялся в пространстве,
Расчерченном на квадраты,
И в сердце осталась
Светлая грусть.

Мысли –
Роса,
Стекающая в кувшин.

О, муза,
Полёт твой
Дай выстелить нежностью!

106

Дай выстелить нежностью
Твою облысевшую голову, век,
Как бесплодную землю
Пустыни.

Грудь твоя –
Океан,
Болеющий астмой.
Ты – ветеран,

Потерявший в войне
Одну руку –
Луну.

Солнце – орден на впалой груди.
Слышу
Твой уходящий шаг.

107

Твой уходящий шаг –
Любовная песнь поэта –
Орфея,
Наступившего на горло

Собственной песни.
Любовь,
Как летучий мышонок,
Скрылась

В монастырскую галерею.
В синем воздухе лопнула
Красная георгина,

Как выстрел короткий
В сердце.
Осень глядит в догоревший закат.

108

Осень глядит в догоревший закат
Глазами, полными слёз.
Плачет лес,
Как четыре квартета.

Квартеты –
Вода, воздух, огонь и земля,
Перешедшие в чёрный овраг,
Пурпур листьев,

Синюю ночь
И серебристый ручей.
Четыре квартета –

Четыре стиха,
Смотрящих в могилу поэта,
Как в прогалину голубизны.

109

Как в прогалину голубизны,
В небо весеннее
Вкраплены облака –
Россыпь

Хрупких подснежников.
Небо – лес,
Полный чернильных
И солнечных пятен.

О, как плещет от радости
Крыльями тихо душа!
Солнце – рыжий медведь,

Вылезший из берлоги, –
Разгуливает по лесу
И время пьёт.

110

И время пьёт
Облака,
Как молочный коктейль
Со взбитыми сливками.

Тонут в небе,
Как будто голубика

В бокале,
Сизые голуби.

Кружок солнца застрял,
Как ломтик лимона,
В коричневом облаке.

Соломинкой тонкой
Время мешает молочный коктейль –
Помутившийся воздух.

111

Помутившийся воздух
Глотает душа,
Как тёмный фонарь
С перебитыми стёклами,

Остановившийся на бегу
По спуску крутому
К морю.
Господин

Омерзительной внешности
С тростью в руке
И с розой в петлице

Разгуливает по променаду,
Вдыхая морской аромат –
Сырую резеду горизонта.

112

Сырую резеду горизонта
Укачал на волнах
Пронёсшийся ветер.
Заря заката

Раскрылась над морем,
Как розовый зонт.
О, тихое сердце
Вечера!

Сумерки грустно
Ложатся на берег,
Как длинные тени

Ушедшего дня.
Зонт над морем –
Трапеции парусов.

113

Сырую резеду горизонта
Срезала
Лезвием ветра
Гроза.

И гром
Снял на память
Слепящую
Фотографию.

В море,
Как в проявителе,
Плавает бумага рассвета.

И снимок
Виднеется на бумаге,
Как белый профиль пространства.

114

Как белый профиль пространства,
Троллейбуса
Белый квадрат
Свернул

В лесопарк
На последнюю остановку,
На которой сошёл
Казимир.

Троллейбуса
Супрематический
Гроб,

Словно профиль
Пространства,
Сковал чёрный саван.

115

Сковал чёрный саван,
Как тучи,
Осеннее небо.
На древе засохшем

Сидит одиноко ворон.
Гонит ветер
Верленовский лист
По тернистой дороге.

На кладбище
Открытые зевы могил
Подаяния просят у грозного неба.

Как молнию, небо бросает
Игральные кости
Войны.

116

Войны
Отголоски,
Подобно зарницам,
Грохочут на горизонте.

Ползут черепахи,
Как жёлтые танки,
В змеиное лоно траншей.
Рвутся гранаты

На зёрна кровавых осколков.
В красном небе лоснятся
Зелёные вертолёты

Огромных стрекоз.
И пауки, как десантники в небе,
Грохочут оружьем.

117

Грохочут оружьем
Волны морские.
Им вторит из леса
Протяжный и сумрачный вой.

Лунный серп –
Тощий волк –
Одиноко стоит на дороге,
Как время.

Чёрное море –
Место обрыва,
Воспетое Мандельштамом.

Сладко пахнут миндальные зёрна.
Тень монашенки скрыли
Осенние чащи.

118

Осенние чащи
Всё чаще ласкают уста
Шёпотом ветра
И шелестом листьев.

Лось – коронованный царь лесов –
Пьёт прозрачную синь
Стылого озера,
Обжигая пурпурные ноздри.

Стелется низко осенний туман
Над водой,
Отразившей вечернее небо.

В небе звёздном,
Как тени ночных мотыльков,
Летают осколки.

119

Летают осколки –
Падучие звёзды,
Словно послы
Эпохи державного листопада.

Звёзды-ангелы –
Божьи послы,
Принёсшие в келью монаха
Янтарную чашу осени.

О, чаша,
Наполненная до краёв
Молодеющим пряным вином

Спелых метафор,
Что пьют, словно воздух,
Летучие мыши!

120

Летучие мыши
Шелестят коричневыми плащами
В пустынном храме осеннего леса,
Разграбленного

Варварами-ветрами.
Города –
Алтари,
С которых возносится в небо

Курящийся фимиам.
Но варвары-ветры
В небе осеннем

Разбили
Туч ополченье,
И рушатся города.

121

И рушатся города,
Чтобы снова подняться
Из праха и пепла.
Божье Слово –

Страна,
В которой сошлись воедино
Все возрасты жизни,
Как жаркое лето со стужей зимы

И ясная осень с весной.
Так утро и вечер
Смешались друг с другом,

Подобно закату с рассветом.
Кончилось время
Игрушечных пирамид.

122

Игрушечных пирамид,
Построенных из песка,
Касается время-ребёнок
На пляже руками

Сиреневых волн.
Солнце –
Оранжевый апельсин,
Который подарила ребёнку

Вечность.
Время играет на берегу
Морскими ракушками

И камнями
В черепашьих мундирах.
О, солдаты, построенные в каре!

123

О, солдаты, построенные в каре
На паркете детской рукой!
Словно в сказке,
За синим окном падает снег.

Спит ребёнок в кроватке,
И ангел-хранитель
Навевает ему крылами
Хрустальные сны.

И снится ему военный парад.
Солдаты в красных и синих мундирах
В торжественном марше шагают по площади.

Играет оркестр, падает снег
И в небе плавают тени
Слепых облаков.

124

Слепых облаков
Белые и синие кубики
Сложились в цветущий дворец,
И весна, словно женщина

В дымчатом платье,
Сиренью
Упала на площадь
В объятия городу.

Лепестки –
Лики ликующих улиц,
Целующие в глаза

Пешеходов.
Чернила сирени оплакали
Век, как бумагу.

125

Век, как бумагу,
Испепелил мелким бисером слов
Приблизившийся конец
Второго тысячелетья.

О, древний закат Европы,
Воспетый Траклем и Шпенглером!
Пафос Ницше, как глянец заката,
Лежит на хребте облаков.

Паук-крестовик
Склеит кровью своей позвонки
Второго и третьего тысячелетий.

И панцирь хитиновый солнца,
Как будто протуберанцы-ножи,
Разрезали треугольные гребни.

126

Разрезали треугольные гребни
Тоской набежавших волн
Сердце Вийона,
Как средиземного краба,

На два завещанья.
Малое завещанье –
Клешня,
Отсёкшая палачу голову.

Большое завещанье –
Глаза,
Полные грусти.

Сердце – ворующий ангел-школяр,
Рядом с готикой пьющий вино –
Сырую резеду горизонта.

127

Разрезали треугольные гребни-
Лучи скальпелем солнца
Сиреневый лес.
Озеро –

Блестящая селезёнка,
Слезящаяся на солнце.
Горло –
Скользкое русло оврага.

Печень – поляна,
Полная крупной черники.
Время-хирург наложило на тело леса

Узкие швы тропинок
И обрезало нить паутины,
Как ножницы-волны.

128

Как ножницы, волны
Стригут бахрому
С жёлтой корки
Лимонного пляжа.

Лодка Харона
Качается на волнах,
Словно люлька,
В которой уснула душа.

Серебрится фольга
Шелестящего моря,
Тихо вздыхая,

Как материнская грудь.
Но день догорел, тронув ветром
Бумагу заката.

129

Бумагу заката
Древний ветер треплет рукой.
Тени забытых предков
Встают пред глазами

Сквозь дымку тумана.
Поля зелёный овал
Впитал в себя белую краску –
Стадо овец.

О, зелёное сердце леса,
Полное звуков любви!
С нежных ладоней

Тают в устах у возлюбленной
Красные ягоды.
В небо с моря поднялась луна.

130

В небо с моря поднялась луна,
Словно шахматная фигура,
Шагнувшая на паркет,
Испещрённый

Квадратами мыслей.
Пегас разгневанный
Дугообразным скачком
Расширил пространство доски,

Извергнув,
Как пар из ноздрей,
Формулу чувств.

О, поле сраженья!
Сверкают доспехи метафор –
Звёзды, как брошки.

131

Звёзды, как брошки,
Тронули гаммой созвучий
Рериховскую державу.
Горы –

Твердыня духа,
Увенчанная короной стихов.
Мудрость заката
Глядится

В зеркальную мглу
Преисподней.
Краски – сухой порошок, –

Словно глянец
Посмертной маски,
Лежат на столе.

132

Лежат на столе
Книги –
Летопись дней
Русских поэтов.

Каллиграфия сердца –
Подарок
Великого Симеона
Царевичу Алексею.

Лик Фелицы –
Божественный панегирик
Екатерине.

Готика –
Стержень паучьих стихов
В открытых футлярах.

133

В открытых футлярах
Сверкают, как звёзды,
Три флейты –
Птица, башня и город.

Птица – душа,
Парящая в перелеске
Сиреневых шпилей.
Башня – рыжеволосая фея

С волшебной палитрой
И тоненькой палочкой-кистью в руке.
Город –

Тайная мастерская
Эстиса-Элиса
У ювелирницы-ночи.

134

У ювелирницы-ночи
В тёмной пещере
Служат службу
Точильщики-светляки.

Сверкают
На дне музыкальной шкатулки
Крупные изумруды
Звёзд.

Звёзды –
Струны,
Струящие свет

С Геликона,
Где стынет от холода
Лира – луна.

135

Лира-луна
Грезит в руках Орфея.
Ночь, полная волшебства,
Стелется пёстрым ковром под ногами,

Словно загробный луг,
Пахнущий горечью трав.
Тени – прозрачные мотыльки –
Касаются в страхе пальцев Орфея.

Эвридика – голубка,
Клюющая золото звёзд,
Словно тучные зёрна.

Но тает в глазах у Орфея
Синий плащ Эвридики –
Ночь со звёздами.

136

Ночь со звёздами –
Архангел-Армстронг
В леопардовой шкуре,
Играющий

На блестящей золотистой трубе –
Луне –
Колыбели джаза.
Простуженный голос –

Хрипящая импровизация,
Полная страсти и радости.
Сцена – серебряный плод,

В мякоть которого
Вкраплена жёлтая косточка –
Детская аппликация.

137

Детская аппликация
Похожа на крупную
Божью коровку.
Землянично-малиновый панцирь

Покрыли чёрные крапинки
Мелких изюмин,
И ветер вырезал из бумаги
Полоски зелёных трав.

О, божья коровка,
Взлетевшая в небо,
Хлеб наш насущный

Даждь нам днесь!
О, как одиноко гудит
Ночь – морская раковина!

138

Ночь – морская раковина –
Раскрылась, как бездна,
Полная звёзд и кошмаров.
Ночь – оркестровая яма,

Кишащая светляками
Сверкающих инструментов.
Ночь – глубокий овраг,
Изрытый журчащим ручьём.

Ночь – плавильная печь,
Перелившая звёздный металл
В узкое русло рассвета.

Ночь – глухой океан,
Где сражаются воины-волны.
О, рокочущий шум!

139

О, рокочущий шум
Андалузской гитары,
В которой гудит, затихая,
Как в сердце поэта,

Таинственный город!
Город-сердце-гитара!
О, бедная жертва!
Город – мальстрем,

Где плавают розы,
Как лики красавиц.
Сердце – рана заката.

Гитара – судьба.
О, пять проворных кинжалов
Терцетовых волн!

140

Терцетовых волн
Вечен вкус,
Словно сливок,
Взбитых ложечкой ветра.

Как любовники,
Спят на фиалках
Дали,
И море играет в римские шашки,

Передвигая с клетки на клетку
Игрушечные кораблики –
Фигурки легионеров.

И паруса, как мечи в руках кораблей-пехотинцев,
Холщовых сиреневых волн
Разрезали треугольные гребни.

141

Терцетовых волн
Оркестровая яма
Похожа на звуковую палитру
Округлого моря.

От красного к белому
Тает всё жёлтое.
На рифы красных кораллов
Набегает белая пена сравнений,

Стирая жёлтое солнце,
Как древнюю рифму.
Верлибры – метафоры,

Расширенные до книги сонетов,
Которых, как скрипок,
Коснулись тонкие пальцы ветра.

142

Коснулись тонкие пальцы ветра
Грядки осеннего неба,
Где коченеет, синея,
Одинокое облако,

Лопнувшее,
Как перезревший кочан
Капусты.
За глазом старухи-луны

Тянется
Сизый репейник –
Колючие звёзды –

Кустами сирени,
Похожей на
Море-рояль.

143

Море – рояль,
В котором заперта пума.
Луна-саксофон-леденец
Тает в экстазе

У ночи во рту.
Звёзды –
Тарелки,
Столкнувшие грозно

Два полюса бытия.
Лес лиловый поёт на ветру,
Как осенние скрипки.

О, как гудит клавесин,
Словно сизое облако
С белой пеною клавиш!

144

С белой пеною клавиш
Перистые облака
Вкраплены в синее небо –
Рояль.

Солнце, как дирижёр,
Встало в зените,
И воздух скрипичный
Разрезала палочка-луч.

Флейты
Лежат на земле,
Словно тени деревьев.

И люди, как ноты,
Взлетают на крыльях стихов,
Превратившихся в чаек.

145

Превратившихся в чаек
С черничными глазками
Клочков белоснежной бумаги
Касается ветер.

Зелёные косогоры
Тянутся в море,
Как длинные мысы,
Покрытые дымкой тумана.

Жёлтое солнце
Косыми лучами глаз
Трогает мачты на корабле,

Похожем на лилового муравья,
Перевернутого на спину. О,
Светлогорский рассвет!

146

Светлогорский рассвет –
Апельсин,
Разрезанный лезвием горизонта.
Словно капли янтарной смолы,

Сочится оранжевый сок
На синее блюдо моря.
О, кисло-сладкий запах прибоя,
Щекочущий ноздри

Голодного неба!
Поднимает дорога канатная
Городу в рот

Апельсинные дольки солнца,
И муза белым хлебом верлибра
Кормит чаек с руки.

147

Кормит чаек с руки –
Клавишей стаю –
Осенний прибой,
Виртуоз-пианист.

Солнце висит на цепочке
Золотых облаков,
Словно луковица часов,
Потрескавшаяся от ветра.

Держит прожорливый Хронос в руке
Огрызок державного яблока –
Тысячелетье.

О, как грустно,
Качаясь, поет на ветру
Солнце – янтарная скрипка!

148

Солнце – янтарная скрипка –
Перетекает с экрана
В зрительный кинозал,
Похожий на сонные грядки,

Укрытые пологом ночи.
Режет воздух ночной
Кинолента рассвета.
Стрекочут кузнечики в зале,

Как крылья мелькающих кадров
Картины Феллини.
Звонко треснуло солнце,

Как сладкая дыня,
Длительность звука
Льющая в душу.

149

Льющая в душу
Горячий металл –
Музыкостихокартину, –
Память чеканит монеты:

Шнитке, Бродский, Шемякин.
Звуки, слова и краски
Легли, как ступени,
В отлитую лестницу века.

Музыка – город.
Поэзия – лес соответствий.
Живопись – паутина.

Три монеты.
Единая сущность –
Блаженство.

150

Блаженство
Входит в сердце,
Как ангел хрустальный
В готический храм

Осеннего леса.
О, звенящий верлибр ручья
В серебре!
Золотые монеты листвы

Падают звонко в копилку оврага.
Жаркий шелест листвы
Лижет ангелу ноги,

Как пламя заката.
Очарованье очей – красота
И вечности полая люлька.

151

И вечности полая люлька,
Словно кресло-качалка,
Скрипит на ветру.
Печалятся чайные розы

В тумане вечернего сада.
Мяч красно-синий
Оставил ребёнок в траве.
Пруд, подёрнутый ряской,

Прогнулся, вздыхая,
Как облако в небе.
О, как молится Богу лягушка

В сухой желтизне тростника!
Сук столетнего дуба
Качается на ветру.

152

Качается на ветру
Выстиранное бельё –
Наволочки облаков.
Треугольное солнце,

Как раскалённый утюг,
Погружается в море
И насухо гладит
Влажно-синие простыни волн.

Пар молочный клубится стихами,
Словно профиль дракона,
Глотающий солнце.

Дует ветер горячий с востока,
Простыни моря
Лаская.

153

Лаская
Напевами ветра-смычка
Бурые борозды пашни,
Как струны виолончели,

Грезит земля.
Созревшее солнце
Дремлет кровавым рубином
В сетях паутины.

О, вечно вздыхающий бредень
Застывшего времени!
В серебристый узор,

Как в оправу короны,
Врезаны
Вечнозелёные кроны деревьев.

154

Вечнозелёные кроны деревьев
Шуршат, словно доллары,
На шикарном прилавке неба.
Солнце-бармен

Льёт из тучи-бочонка
Тёмно-жёлтое пиво дождя
В серебристую кружку залива.
Море пенится мыслью,

Как чаша
На пире богемы.
Ветер-бражник

Сдувает в блаженстве
Сладко-горькую пену
Терцетовых волн.

155

Вечнозелёные кроны деревьев
Помнят твёрдую поступь Данта
В сумеречном лесу.
Треугольная бездна ада

Раскрылась,
Как четверть первого часа,
На циферблате лесной поляны.
О, зеркально опрокинутая штольня

Преисподней!
Пламя грешной луны,
Как хрустальный ларец,

Сковано глыбами чёрного льда.
О, как сочится во мглистом ущелье свет –
Жёлтым солнцем!

156

Жёлтым солнцем
Расширилась в небе душа.
Ночь горбатой старухой
Смотрит долго с причала

На пламя рассвета.
О, как стекает
Кармин горизонта на волны!
Рдеет шиповник в приморском саду,

И солнце шмелями лучей
Жалит жаркие чаши цветов.
Игровая площадка неба

Умылась слезами рассвета.
Облака, словно дети,
Играют в лапту.

157

Играют в лапту
Дети в весеннем саду.
Вечера синие тени
Легли на зелёный газон

И застряли в ограде,
Как ветки сирени.
Дышат весной и здоровьем
Детские лица.

Мячик солнца упал
В сумрак аллеи,
И стайка галок у старой ограды

Галдит и глаголет стихами.
Светотени игра,
О, как длится и тянется!

158

О, как длится и тянется
Речь лесного ручья по глухому оврагу,
И перо от волнения алфавита
Наполняется словом,

Как рана – болью,
Корзина – черникой,
А соты – цветочным нектаром!
Завитки облаков –

Это мысли,
Плывущие в голову неба
Из сердца поэта.

Руки синего леса легли
На лист пожелтевшей бумаги –
Русское поле.

159

Русское поле...
Там чудо покрывает ум,
Купающийся
В мистической мгле.

О, пламя заката,
Испепеляющее
Вечерние сумерки!
Блики солнца

Легли на синеву водоёма,
В котором стоит, как в сосуде,
Тихая жизнь души.

Синий лес и пурпурные тучи.
О, как вздыхает во сне
Поле – пашня!

160

Поле – пашня,
Разбитая на квадраты,
Как шахматная
Доска,

По которой проходит
Труженик-ветер-сеятель-дух.
Золотистые зёрна
Падают в землю,

Как мысли поэта.
О, как проходят путём зерна
Годы и годы!

Здравствуй,
Воля-земля,
Изрытая плугом заката.

161

Изрытая плугом заката,
Серебрится небесная твердь.
Дышит осеннее небо,
Как поле,

На котором блестит
Тонкий волос
Тютчевской паутины.
Режет воздух слоистый,

Печаля до слёз,
Одинокая мельница.
Облака, как подводы с зерном,

Тянутся на ветру.
И в поле осеннего неба
Отдыхает вечер, как вол.

162

Отдыхает вечер, как вол
После трудного дня.
По земле,
Пахнущей потом,

Ползёт покрывало тумана.
В небе зеркальном
Лежит жирный пласт
Отражённой земли –

Маслянистое облако.
Стынет в облаке плуг
Золотистой луны.

Грустный вечер
Истёк синевой,
Тяжко вздыхая в тени.

163

Тяжко, вздыхая в тени
Бархатных облаков,
В хмуром небе проехал возок –
Золочёное солнце.

Волны моря
Сверкнули,
Как серебристые ложки,
Стучащие друг о друга.

Ветер-сюрреалист
Вырвал из рук задремавшего леса
Песчаную книгу,

Из книги – слова, а из слов – значенья
И построил из них на холме
Деревенские избы.

164

Деревенские избы,
Как встарь,
Высятся на холме.
Пахнет рождественским яблоком снег,

Хрустящий, как наст, под ногами.
Три вороны застряли в ветвях,
Отрясая крылами от снега
Древесные кроны.

Воздух морозный – гранёный стакан,
Наполненный синевой.
Вечер. Сосны. Закат.

И заяц оставил следы на снегу.
Красоту уходящего дня сонные ели
Впечатали в сердце.

165

Впечатали в сердце
Квадратные звёзды
Млечный путь
Убегающей паутины.

О, как пульсирует
Под открытым небом
Прямоугольное сердце вокзала!
В стеклянный вокзал,

Как в игрушечную коробку,
Бог уложил железную дорогу
И подарил пауку.

Божья дорога – детский конструктор,
Развеявший в сердце
Вечера грусть.

166

Вечера грусть
Растекается тихо
По зимнему лесу.
Осторожная рысь

В жаркой шубе
Сверкает глазами,
Укрывшись за рухнувшей елью.
О, как чернеет на рыхлом снегу

Открытая рана –
Глухарь!
Грезит лес,

Как тревожная лира
На пире заката.
Лира – Россия, и струны – деревья.

167

Лира – Россия, и струны-деревья
Поют по весенним лесам,
Словно светлые трели ручьёв.
О, как пронизаны

Щебетом птичьим весенние ветви!
Птицы в голых ветвях
Похожи на чётки,
Которые перебирает

Ветер-монах.
О, мерцающий дождь голосов,
Поящий корявые корни и кроны

В березовых рощах!
Стайки птичьи
Шумят на ветру.

168

Шумят на ветру
В порталах осеннего леса
Высокие сосны.
О, поющая архитектура осени,

Парящая, словно спираль
Пламенеющей готики!
В овраге,
Как в готовальне,

Лежит серебристый циркуль ручья.
Спит вселенная –
Космос,

Расчерченный пауком.
Пламя хвои струят с высоты
Вечнозелёные кроны деревьев.

169

Шумят на ветру
Травы –
Трав скудные строки.
Летнее небо,

Как слепотекущая Лета,
Уносит в забвение детские годы.
О, злой крапивы
Поднявшиеся этажи,

В которые вкраплена сладость
Зернистой малины!
Вечер-плотник

Стругает сосновые брёвна.
С верстака на закате летят
Облака, словно стружки.

170

Облака, словно стружки
Античной скульптуры,
Украшают
Пифагорейский воздух.

Так Афродита, взойдя на Олимп,
Отряхнула с божественных ног
Белоснежную пену.
О, грузчик Эсхил, несущий на бренных плечах

Древо трагедии!
Мощная вырубка леса
Похожа на каменный амфитеатр,

Где тень-гладиатор
Сражается с солнечным львом. О, облака,
Точимые солнцем-рубанком!

171

Точимые солнцем-рубанком,
Превращаются сосны
В янтарные скрипки,
Виолончели и контрабасы.

Как в оркестровую яму,
Стекает смола по сосновым стволам
В скрипичное русло оврага.
О, солнечный лес инструментов,

Настроенный пальцами ветра!
Как мощно поёт на ветру
Лесная консерватория!

Птичья паства Франциска
Уселась, как в зале,
На брёвнах сосновых.

172

На брёвнах сосновых,
Покрывшихся мохом зелёным,
Растут золотые монеты –
Россыпь опят.

Мелкий дождик грибной
Шелестит по осенним лесам,
Как грибник сапогами.
В круглой плетёной корзине,

Прикрытой веткою папоротника,
Лежат, словно чудо,
Подосиновики, боровики и лисички.

О, как пылают от зависти мухоморы!
И на шляпках съедобных грибов
Янтарная слепнет смола.

173

Янтарная слепнет смола,
Как жаркие слёзы,
Текущие солнцем из глаз
По сосновой кольчуге – шершавой коре,

Вдоль которой тянется к Богу
Молитва – шоссе муравьёв.
Муравейник – сухая возня чаинок
Или пирующий городок

В сосновой коробочке леса,
Обтянутой целлофаном прозрачного воздуха.
Солнце, как спиленный срез сосны,

Сочится смолой годовых колец.
Их ветер-ребёнок читает, как книгу,
И время-строитель считает на спиле.

174

И время-строитель считает на спиле
Ослепшие борозды прожитых лет,
Что врезались в белый божественный мозг
Отшумевшего древа познанья.

О, спиленный лес отшумевшего тысячелетья!
На месте его, как на старческих дёснах земли,
Остались стоять золотые короны
Царственных пней, обглоданные ветрами.

Мощно в чёрствую землю легли
Словотворчества корни – пласты языка.
Дождь потоком шальным серебра

Пролился на новую землю-Данаю.
И дремлют, ворочаясь в чреве земли,
Кольца прожитых лет.

175

Кольца прожитых лет –
Круги на воде,
По которой прошла лёгкой тенью душа.
Бьёт в литавры тёмные лето.

На грядке, умытой дождём и солнцем,
Пунцовеет щека редиски,
И небо в истоме подносит к ноздрям
Шершаво-пупырчатый огурец.

О, комариная песня лета!
Рядовой эполет лопуха
Превратился в майорский погон,

На который взобрался по нитке
Большой крестовик, изнывающий от жары
Рядом в тенётах.

176

Рядом в тенётах
Горят серебристые звёзды росы.
Прозрачность и ясность Божественной мысли,
Испаряясь, истаяла в каплях зеркал,

И черепная коробка леса
Тихо раскрылась, как тайный сосуд
Со святыми дарами – светящимися озёрами
И ручьями.

Паутина, связавшая небо и землю,
Похожа на детскую лесенку,
По которой душа поднимается осенью к Богу.

На лесенке, словно душа истончённого леса,
Прикрытый жёлтым дубовым листом,
Дремлет янтарный паук.

177

Дремлет янтарный паук
Жёлтой капелькой солнца
В гиацинтово-мглистой вселенной.
Красота Гиацинта легла лепестками

На солнечный лик паука.
О, затонувший прообраз творца –
Сын гармонии –
Проливень солоно-солнечных слёз!

Флейта света и смерти –
Бьющий в очи источник
Карающих муз.

И дирижабль державного солнца,
Что дремлет в тенётах заката,
Ветер качает на верфи.

178

Ветер качает на верфи
Поднявшийся мачтовый лес.
Мглистое небо – лоток,
Сочащийся клюквенным соком.

Небо с луной –
Одноглазый пират,
Ссыпающий в недра продрогшей земли
Жаркие солнца монет.

Одинокое облако, словно Нарцисс,
Уронило в зеркальное небо
Лик озябший – цветок красоты.

Небо утром достроит ковчег.
Ночь и звёзды –
Каркас корабля.

179

Каркас корабля –
Торчащие рёбра земли,
Пахнущей плотницким потом,
Смолой и слезами.

Небо-корабль-земля –
Раздвижной
И прижизненный дом паука,
Протянувшего нити верёвочных лестниц

К курчавому русскому солнцу.
Солнце –
Сад расходящихся тропок,

Где с древа вселенной
Свисают плодами планеты.
Мачта скрыпит.

180

Мачта скрыпит,
Словно соло дрозда
В скрипично-чернильной проталине.
Сквозь черепичные кроны сосен

Ломится синева
Весеннего неба.
Проталины леса полны до краёв
Прозрачной весной – красотой синевы,

Точно чашки,
Забытые фарфоровым февралём
В день рожденья –

Четырнадцатого числа.
И солнца ликующий лик в небе поёт,
Как янтарная скрипка.

181

Как янтарная скрипка,
Настроенная рукой
Ветра-мастера-Страдивари,
Гудит, не смолкая,

В дубовом дупле
Скрипично-осиный улей.
Осы – злые диезы –
Жужжат по скрипичному грифу коры

И жалят гранёную синеву
Осеннего воздуха.
С древнего древа

Падают мёртвые осы – созревшие жёлуди.
Нотная запись лежит на дубовых листах.
Соло солнца. Сонет.

182

Соло солнца – сонет,
Наполненный до краёв
Тягучей тяжестью мёда, –
Тянется чистой и долгой струёй

Из розовеющих сот вечернего неба.
О, как разлита
В осенней природе
Чистая длительность звука!

И пушкинской грустью
Пронизаны ясные дни!
Синеватым воздухом пьян,

День касается лбом умирающих листьев,
И листья, как сброшенный музою плащ,
Шумят на ветру.

183

Соло солнца. Сонет –
Пятый угол пространства,
Заштрихованный пауком
В Санкт-Петербурге.

Город зодчества – план паука,
Затянувшего в сеть красоты
Горгону Медузу – змеящуюся Неву.
Как инструменты чертёжника,

Лежит в готовальне лазурного моря
Город – сад сходящихся тропок.
Разве можно сказать пауку, что он не красив?

Город – паук-крестовик,
Раскинувший шаль каменеющей паутины,
Словно снасть корабля.

184

Словно снасть корабля,
Мерцают на небе знамения звёзд.
Стынет дорожка луны у причала,
Как столб соляной,

Пахнущий коркой лимона и лавром
Зелёных шумящих лоснящихся волн.
Море ночное, как смолотый кофе,
Заваренный утренним солнцем,

Пьёт из чашки залива рассвет,
И ветер в фетровой шляпе
Беседует с Фетом за флоксами шахмат

В беседке, покрытой росой и слезами.
Над морем стоят облака, как эскадра,
Готовая к плаванью.

185

Готовая к плаванью,
Жаждет познанья душа.
Лежит за спиною пустыня,
Как солнечный циферблат,

Испещрённый гармонией чисел –
Тенями песочных минут.
Караван облаков, как цепочка верлибров,
Ушёл далеко на восток,

Унося на двугорбых верблюдах
Скорбь и горечь обид,
Превратившихся в свет городских фонарей,

Воспетых Галчинским.
Константинополь. Душа на ветру
Ждёт паука-капитана.

186

Ждёт паука-капитана
Скрипичное судно,
Что дремлет в овраге,
Качаясь осенним листом

У причала ручья.
Сверкают в паучьих глазах
Золотистые слитки заката –
Янтарные мухи.

О, край Эльдорадо,
Усыпанный золотом солнц,
Где в мраморных гротах

Купаются солнца – жирафы!
Паук-капитан воротился домой.
В трюме скрыты сокровища духа.

187

В трюме скрыты сокровища духа –
Коллекция светлых камней.
Так зёрна – прозрачные звёзды –
Заполнили чрево пространства

В скрипичном амбаре голодного неба,
Где в каждый осколок звезды
Столько света набилось,
Как беженцев в лодку.

Трюм – вместилище праведных душ.
Души – жёлтые россыпи
Жаркого золота.

О, как солнце померкло!
Но небо беременно будущим!
Ветер попутный надул паруса.

188

Ветер попутный надул паруса,
Исполненные гордыни.
Как на картине Кандинского,
Купаются розы в бульоне

Шелковистого моря.
На жёлтом лоне песка
Раскрыты в лазоревый шёлк
Кабинки купальщиц.

На палубу пляшущей яхты –
Помост деревянной эстрады –
Летят на поэта улыбки красавиц,

И небо, как жёлтая кофта фата,
Расшито цветами сиреневых облаков.
Двинулась «Cовесть-громада».

189

Двинулась «Cовесть-громада»,
Как тайный щелчок
Двух сдавленных льдинок
В сознанье поэта,

И комната, словно каюта
С оранжевым абажуром солнца,
Сокращённая веком
До клеточки мозга,

Превратилась в планету «Титаник»,
В которую врезался
Айсберг звёзд.

Словно струйка песочных часов,
Красота корабля погружается в колбу тумана,
Разрезав холодные волны.

190

Разрезав холодные волны
Округлого океана,
В сознанье ворвался на миг
Зимний полдень Нью-Йорка.

Небоскрёбы
Скребками скрежещущих крыш
Расчистили небо
От снежных лавин облаков,

И Нью-Йорк превратился в картину Леже.
О, квадратные грани города,
Стёртые серым туманом,

Который глотает цветное драже –
Автомобили!
Бьётся пена в борта.

191

Бьётся пена в борта
Завитками рисунков Хуана Миро.
Вертикальное море – пятно полотна,
Закреплённое на мольберте.

Треножник мольберта
Похож на готический замок
С опускающимися башнями.
Солнце, как жёлтая краска,

Капает с кончика кисти на холст,
Оставив на море оранжевую дорожку.
Море – блюдце с прозрачной водой,

В которую опустили переводные картинки –
Полосатую зебру и тигра,
Как цитаты.

192

Как цитаты,
Шуршат по песку
Шустрохвостые ящерицы-кометы.
О, шелестящая струйка песка,

Текущая с ш-ш-ш-шёпотом ветра
Из кулачка заигравшейся Ляльки!
Вселенная –
Это большая песочница,

В которой играет
Господь
С пауком.

Падучие звёзды – песчинки.
Облака – белые крылья
Ослепнувших чаек.

193

Ослепнувших чаек
Разросшийся птичий базар
Галдит, не смолкая, на Куршской косе,
Словно звон серебристых мерцающих звёзд

Или сдача с червонца закатного солнца
В открывшейся кассе квадратного неба.
Как будто с картины Шагала,
Шагнула на берег корова-луна

В бархатной шляпе расплющенной тучи
И, вскинув, как лучик, зелёный смычок,
Сыграла на скрипке три четверти часа.

Солнце – рыжий петух – прополощет горло зарёй
И взлетит на плетень. Небо –
Флаг с Чудотворным Ликом Христа.

194

Флаг с Чудотворным Ликом Христа
Поднялся, как солнце, в зенит.
Деревья-поэты разложили в аллее
Осенние рукописи – золото листьев.

О, непритворный интерес
Дождя-издателя
К неизданным рукописям!
Стеклянный вокзал –

Несгораемый ящик,
В котором хранятся рулоны
Печатной бумаги.

О, типография леса и ветра!
И ряд вымпелов – оттиски листьев –
Реет на рее, пока не...

195

Реет на рее, пока не
Утихнул на море порывистый ветер,
Лента пёстрых флажков.
В море спит на закате маленький город,

Где осенью с неба, как с древа,
Сорвалось созревшее солнце.
О, как лопнула звонко в полёте
Жёлтая кожура каштана!

Тёплый карий каштан – сердце Мадонны –
Лежит на раскрытой ладони ребёнка –
Круглой площади тихого городка.

В подвижной коляске моря спит на закате
Город-дитя в пенном капоре кружев.
Иссякла свобода верлибра.

196

Иссякла свобода верлибра.
За убегающим горизонтом
Уехал в закат Дон-Кихот,
Оставив на золоте солнечных лат

Длинную тень от копья.
Горизонт, как бумага,
Покрылся чернилами ночи
От ударов игрушечного меча.

Творчество –
Жаркая мельница слов,
С которой сражается вечно поэт.

От поединка осталась повязка на лбу
У закатного неба, как облако.
Соло солнца. Сонет.

Москва.

26 октября 1995г. – 28 февраля 1996г.

Окончательная редакция 28 ноября 2018г.

САД СХОДЯЩИХСЯ ТРОПОК

САД СХОДЯЩИХСЯ ТРОПОК

Разделы