Если алкоголику предложить выпить хорошего французского вина, то реакция будет, в лучшем случае, такая, какая была у чеховских чиновников в позапрошлом веке: «Бордошка... Кислятина!..» Если любителю французских вин предложить какой-нибудь строгий советский напиток, например, одеколон «Шипр» или портвейн «777», то любитель ничего не поймёт, не оценит, на то он и любитель, а не суровый и мрачный профессионал. Так и с сегодняшним читателем литературы, – алконавты (а их подавляющее большинство) потребляют всякого рода Слепых, Травленых и Меченых, а любители бордошки (в позорном меньшинстве) продолжают пробовать на вкус всякого рода тексты, чмокать, присвистывать, закатывать глаза... как говорится, Бог им судья. Наверное, ещё не родился (а может, Акунин из их числа) тот, кто каким-то образом сопряжёт «Шипр» с красным сухим вином. И в этом смысле Артур Крестовиковский написал явную «кислятину». Ничего сопрягать он не хочет. Его роман, как хорошие стихи, нужно читать по капельке, мусолить на кончике языка, упиваться ароматным букетом... в общем, текст и вправду хорош. Если бы автор был более известен, то его цитатная, ритмизированная, выверенная по всем параметрам проза принесла бы ему какого-нибудь Буккера или Белкина, и автору этих строк пришлось бы занимать у Артура деньги.

А так ничего не займёшь. Крестовиковский беден, хоть и написал «энциклопедию русской жизни», – герой его романа Турарти (анаграмма имени автора) проходит по кругам московского Ада, стараясь пристроиться к какой-нибудь литературной тусовке, хоть как-то социализироваться в качестве литератора, но ничего не выходит, тусовка его отторгает, распознав «не своего», и тогда герой решает жениться, завязав навсегда с богемой и литературой заодно... Если «Евгения Онегина» пересказать во вступительной «врезке», то фабула выглядела бы ещё банальней. Но не банально у Артура всё остальное, – точные зарисовки московского быта 90-х годов перемежаются гротескными портретами известных (и малоизвестных) литераторов, проза, ведущая внутри себя цитатный диалог с прошлым и позапрошлым веком, вдруг проваливается в минимализм, и на бумаге возникают точные, нагие стихи, состоящие из нескольких слов... По этому тексту какой-нибудь исследователь будущего сможет реконструировать портрет сегодняшнего разночинца, имеющего в душе Бога, но не имеющего гроша за душой, мечущегося по серым улицам гигантского торжища и чувствующего, что всему угрожает неминуемый крах, – то ли апокалипсис, то ли дефолт, то ли симпатичный фашистский переворот...

Артур Крестовиковский написал хороший текст и, кажется, возился с ним, выдерживал, как хорошее вино, лет десять. И дело читателя решать, выбрать ли, в который раз, душистый одеколон или потратить время и силы на напиток Крестовиковского. Я уже потратил и о том не жалею.